По ту сторону...

...Молчащее пространство непостижимым образом сочеталось с двумя яркими, ослепительно пылающими вспышками Белькоры. Гигантские взрывы чужой материи этого загадочного места друг напротив друга, замершие в своем беззвучном крике. Их разделяли сотни световых лет друг от друга, но с этой точки казалось, что чудовищные в своей красоте и безмолвии всплески являются, по сути, одним целым. Фантасмагорическое поле последней битвы было готово.

Десятки кораблей, пронзительные чернотой своих корпусов, застыли в обманчиво тягучем, почти осязаемом пространстве, развернувшись носами в сторону одного из всплесков. Сейчас все они были похожи на живых существ, чем на мертвые полые куски сверхпрочных сплавов, где внутри обитали тысячи других... Подобно флагману, они устремили взоры своих боевых рубок и затемненных блистеров в сторону одного из всплесков, отвернувшись от другого пылающего столба. Они ждали...

...«Мы почти одержали победу. Все поражения, все те жертвы, все те, Кого Ветер Унес К Предкам – все это не зря. Победа очень близка. Великое деяние – Пророчество – сбудется здесь и сейчас».

Двести Шестой так же ждал. Его глаза, как и тысячи глаз других, были устремлены лишь в одну сторону. Сплочение и единство, вера и - вот что заставляло их всех все еще смотреть в одну точку, ведомые лишь одной идеей и мыслью. Так думал Двести Шестой, и вряд ли кто мог оспорить сейчас его убеждение. Наверное, не столько из-за того, что оно верное – лишь из-за того, что он сейчас один. Но это единение, по мнению Двести Шестого, призрачно и малоубедительно. Мысль о том, что сотни его собратьев, сейчас, подобно ему, занятые одним делом, думающие об одном и том же лишь придавала сил и уверенности.

Его руки спокойно и уверенно лежат на управляющих контактах бомбардировщика, и его тело, бережно увитое десятками энергоподводов и датчиков, полулежит в камере пилота, заполненным ярко-синим, прозрачным, как кристалл, и питательным, как молоко матери, раствором. Два провода, плотно подоткнутых к ноздрям, исправно обеспечивают организм кислородом. Его же разум и его глаза устремлены только вперед, где, между небольшим флотом и далекой гигантской вспышкой замер покореженный, окруженный обломками Саджук. Реликвия, к которой они шли все это время, Великий Творец, ждал их здесь. Разум Великого все еще погружен в сон, но он подходил к концу. Двести Шестой, подобно другим, впервые лицезрел того, кого, как ему чудилось, назвать своим Создателем казалось великим кощунством и богохульством. Но внушенный страх скоро пропал, и радость от этой встречи и осознание близости кульминации Пророчества охватили душу Двести Шестого. Но вскоре они пропали – смутное, дурное предчувствие закралось в его мысли. Теперь Двести Шестой лишь думал о том, что Саджук лишь принесет им верную погибель в этой проклятой красно-оранжевой космической пустыне Белькоры.

«...Когда-то очень давно, потерпев свое Последнее Поражение, мой народ осел на окраине Галактики. Для жизни им отошли не самые лучшие миры, но тогда это не имело значения. Все еще не верящие в свое поражение, униженные и разбитые, им лишь оставалось с озлоблением наблюдать, как их победители возвращают свое влияние в самом центре Галактики, как их знания преобразовываются в дела. Изгнанники из столетия в столетие, постепенно реализовывали и переделывали тот устой, который был в Галактике не одну тысячу лет до их возвращения. Победители, которые еще совсем недавно сами были побежденными, взялись так же и присматривать за своими врагами. Некогда могущественный и гордый народ теперь разом превратился в узника, который весь остаток своего существования должен смотреть снизу вверх на своих покровителей. Так бы и было, пока Великое Предзнаменование не дало им шанс исправить все свои дела – Предзнаменование ужасное в своем существе, своим яростным, отчаянным криком всколыхнувшее всю Галактику...

Они нашли Третье Ядро, и Саджук-Каар заставил подняться с колен мой бедный, униженный народ, заставил найти в себе силы порвать цепи раба и указал им цель. Истинную цель Таидан, их истинное предназначение... Я, подобно другим, встал с колен, и цепи упали к моим ногам. Я поднял голову и вместе с другими обратил свой гневный взор в сторону Изгнанников...

...И мы вступили в новую войну. Все другие конфликты казались детскими забавами по сравнению с тем, что происходило все эти месяцы в Галактике. Победа переходила из рук в руки, никто не хотел уступать победу врагу, понимая, что на этот раз никакого изгнания, и столетий, прожитых в злобе и рабстве, не будет. Это была смертельная, священная война, исход которой решится сейчас...»

Как заключение к мыслям Двести Шестого, датчики на его голове ожили. Тихие, звенящие голоса осторожно и деликатно вмешались в мысленный поток Двести Шестого, сообщая, что гипер-антенны флагмана и авианосца показывают, что приближаются силы Изгнанников. Это значит, что собратья по ту сторону Врат Белькоры мертвы... Но это лишь позже добавит сил и надежды на отчаянное сопротивление, которое Двести Шестой окажет врагу. Ярость вскипит в нем, через руки пробежавшись и разлившись по корпусу бомбардировщика, чтобы перетечь в сверхгорячую плазму, которой полны торпеды. Очищающий огонь ярости и злобы воина...

Двести Шестой не понимал причины вражды. Да это и не было нужно для обычного воина. Философы были не нужны – главный пророк и философ ждал их позади, в великом корабле, флагмане воинственных кочевников. Слишком много времени прошло, и слишком много поколений сменилось с того дня, как Таидане и Изгнанники стали врагами. Сейчас они окажутся друг на против друга, и Двести Шестой понимал, что это будет в последний раз. Смертельная битва между Светом Саджука и его Избранного Народа, против Тьмы, Разрушения и Хаоса, которое принесли сюда Изгнанники, вернувшись с окраин Галактики, принеся с собой космическую войну и коллапс цивилизаций. Будучи по сторону великих воинов Вейгр, которые, внемля призыву проклятых Изгнанников, призыву их войны, очнулись от многолетнего сна, Двести Шестой теперь ясно ощущал, что вело его сюда все это время. Ненависть, которая расплескалась в его душе от потрясений и скрытого страха перед изменами, которые принесли с собой Изгнанники. Ярость, которая, из поколение в поколение передавалась с кровью касты воинов, через пространство и время. Двести Шестой смутно догадывался, что ненависть и ярость первых Таидан, столкнувшихся с народами Изгнанников в полной мере дошла сейчас и до этих дней, ни чуть не изменившись...

Но пора двигаться – так хочет Макаан. Воины, чье ликование от захвата Саджука еще не угасло, повернули свои передовые отряды к тому месту, откуда должны были появиться Изгнанники. Тяжелые боевые машины смерти, на чьих иссиня черных корпусах красовались большие буквы «V», двинулись в сторону спящего Саджука, легко и свободно перелетая через его древний вытянутый корпус.

- Воины просторов Вейгр! Пришел час пророчества, - голос Макаана, неспешный и торжественный, лишь увеличил ликование и эйфорию. Теперь эти два чувства полностью захватили душу Двести Шестого, подобно раствору, захватившему его тело. Он был счастлив быть здесь и выполнить свое предназначение.

Звенья бомбардировщиков проскальзывали между тяжелыми ракетными и штурмовыми фрегатами, минуя Саджука и занимая позицию, с которой будет легче всего сразу же выйти на прибывшие силы Изгнанников. Эсминец, сияя огнями на носовой антенне, на рубке и корпусе ракетных секций, так же легко и свободно перевалил через Саджука, как и все другие корабли ударной группы. Казалось, будто ощущение близкой победы передалось и самим кораблям. Флотом овладело непонятное, живое и радостное безумие...

- Слава Саджук-Каар!

Губы Двести Шестого бесшумно шевелились в растворе в беззвучном крике – он повторил призыв своего лидера. Теперь он был готов к своей миссии, как и все другие, которые, повторяя слова Макаана, были здесь и были готовы закончить Пророчество. Взять, во чтобы то ни стало взять Первый и Второй Реакторы гиперпространства Изгнанников. И тогда сон Саджука закончится...

Штурмовики и бомбардировщики авангарда, первыми достигнув точки сбора перед Саджуком, ждали, пока более медлительные фрегаты и эсминцы не займут позиции рядом. Впереди сверкнула тусклая в оранжевом свете Белькоры вспышка гипер-перехода. Сияние угасло спустя полминуты, оставив впереди лишь небольшую россыпь чужих кораблей. С такого расстояния было хорошо видно лишь главный корабль-носитель Изгнанников – узкий и высокий космический город.

«Вейгр одержит победу. Мы возьмем то, что принадлежит только нам. Вы вернем былую стабильность и спокойствие на миры Галактики, и Хаос исчезнет вместе с последними Изгнанниками. Начнется Эра Саджук-Каар – время Тишины и Спокойствия...»

Боевое построение Вейгр перед Саджуком, выстроившись стеной, чтобы оградить звездолеты Изгнанников от возможного прорыва к Великому Творцу, не спеша и не нарушая своего построения, начали сближение с силами врага. Десятки кораблей с эмблемами Вейгра, сильные своим оружием и еще более сильные своей верой, теперь привели Пророчество в заключительную стадию. Двести Шестой, вновь охваченный яростью и злобой к чужакам, разрушивших их старый мир, с холодным спокойствием направил свой бомбардировщик на медленно проступающие из пронзительного сияния Белькоры передовые корабли Изгнанников...

...Десятки, а потом уже и сотни кораблей устремились навстречу, подобно обезумевшим друзьям, которые, навидевшись многие годы, наконец-то смогли заключить друг друга в объятия. В смертельные объятия друг друга, что бы потом передать уже полуразрушенные остовы и обломки мертвому и холодному пространству. Все те, кто направлял эти бездушные машины смерти, были полны ярости и усталости от осознания того, что снова прольется кровь. Их переполняло сострадание и страх пополам, словно бы они все понимали, что даже всех оставшихся сил и веры в свою правду не хватит для того, чтобы раз и навсегда убить друг друга...

...И молчание космической пустыни сменилось криком боли. Крик разочарования и неудачи, постигшей всех тех, кто пришел в это бесчеловечной место в пространстве Вселенной. Пророчество свершилось...

Нехило, только к чему это?

Да просто так... приглючилось и написал.

Пришли по почте от чего глючилось, хе-хе. Но это так к слову.

А если по существу, то отошли Грегу как рассказ.